— Ваше… ваше высокопревосходительство… — вдруг дрогнувшим голосом и с расширившимися глазами запричитал Ветвицкий, привстав с кресла. — Мы бы… да не в жизнь… мы…ничем подобным… не занимались…

— Тише-тише, Аркашенька, чего ты так разнервничался? Сейчас говорит советник, вы уже всё сказали, а я многое услышал и увидел, — улыбнулся радушно старик, а тьма за его плечами вдруг сгустилась. — Я же вас не убивать пришел, в конце-концов, я по другой части — дипломатической. Если бы это было нужно, этим занялся Сереженька и его люди и пришли бы они без меня. Не такой уже я и монстр, каким меня расписывают окружающие. Вам ясно? — с пытливой усмешкой произнес Потёмкин.

Вся троица быстро закивала и со страхом воззрилась на жандарма третьего тайного отдела, который с каменным выражением лица, подобно своей стихии, лишь молчаливо стоял в стороне, наблюдая и слушая.

— Раз вы такие понятливые, то тогда продолжу, — снисходительно хмыкнул старик. — И что же у нас получается в итоге? — вдруг задался он вопросом, словно что-то забыл, но почти сразу просиял. — А! Вспомнил! Так вот, Андрюшенька. Посовещались мы давеча с Всеволодом и пришли к мнению, что если еще хоть один прокол, или подозрение на него, то место правителей Астраханского княжества займет род Тулаевых, а чтобы тебе неповадно было, сегодняшний аргумент со ставками и вашими обоюдными долгами было только началом, для разогрева скажем. Насколько там, Сереженька, убавится состояние этих троих подлецов после сегодняшнего вечера?

— Процентов на сорок-сорок пять у Андрея Сергеевича, процентов на шестьдесят-шестьдесят пять у Аркадия Алексеевича и почти наполовину у Марата Ренатовича, — тихо отчитался жандарм.

— Ууууу, солидно, — присвистнул весело Потёмкин. — Урок понятен, Андрюшенька?

Стоило прозвучать этим словам, как Грановский побледнел. Вот только больше от радости, чем от страха и повалился на колени перед светлым князем, склонив голову.

— Понял, всё понял, ваше высокопревосходительство! — заговорил быстро и раболепно он. — Спасибо! До гробовой доски помнить буду милость государя и вашу!!! Никогда этого не забуду!

— Вот и хорошо, — похвалил того снисходительно Потёмкин. — А теперь садись на место, мой хороший. Разговор еще не окончен. Так, а теперь ты, Маратушка, — обратился к нему светлый князь, отчего Аскарханов испуганно сглотнул и заёрзал на кресле. — Ты в этой идее с монументалом, как я погляжу, погряз больше своих дружков, да?

Слова еще до конца не покинули рот старика, как мужчина уже стоял перед ним на коленях.

— Не губи, ваше высокопревосходительство, дурак был, на прибыль позарился! Хиго и Ясака мозги промыли! — заскулил тот. — Не губи! Исправлюсь! Всё отдам! Всё до копейки! Только не под забвение род… Христом богом клянусь, не повторится такого! Только не забвение!

— Что ты, я же не демон тебе стигмовский, — хохотнул советник. — Никакого забвения не будет, а вот смерть твоя будет. Заигрался ты, убить кого-то надо, чтобы неповадно было, это уже приказ Всеволода, на коленях его умолял, но прости меня, Маратушка, сделал всё что мог. Государь наш мужчина суровый, но если что, место главы рода займет твой старший сын. Не переживай, он за тебя долги и выплатит…

— Что?!.. Нет-нет! Не виноват! — заорал, словно резанный бык Аскарханов. — Это все Ясака и Хиго! Не винов…

— Сереженька… — тихо махнул рукой Потёмкин, перебивая словесный понос будущего мертвеца.

И в следующий же миг тонкий каменный шип, что вырос с молниеносной скоростью прямиком из деревянного пола, пригвоздил тело Аскарханова к самому потолку кабинета.

Суд и казнь, всё случилось немедленно.

Произошедшая сцена до безумия напугала дуэт Грановского и Ветвицкого, но двигаться с насиженных мест те так и не решились. Лишь со страхом и боязнью наблюдали за всеми движениями Решетникова и стекающей по каменному стержню заклинания еще теплой кровью Марата.

— А теперь ты, Аркашенька, — вновь заговорил Потёмкин, после пары секунд созерцания тела Аскарханова. Ветвицкий невольно вздрогнул и привстал с кресла, чтобы что-то сказать. Но один единственный взгляд жандарма свёл на нет его действия, и тот покорно присел обратно. — Я знаю, ты у нас… почти честный бизнесмен. Но ручонки свои шаловливые к монументалу тоже приложил. В меньшей степени, чем другие, но наказать тебя было необходимо. В следующий раз будешь думать. Тебе понятно?

На что Ветвицкий быстро и хаотично закивал, а рот его открывался и закрывался в немых ответах.

— Раз у меня здесь остались только понятливые, то я тоже пойду вам навстречу. Поставленные суммы Сереженька и я отзовем, а с другими расплатишься, как и полагается, уяснил? — ласково спросил советник. — Для тебя это тоже будет уроком.

На лице мужчины вдруг промелькнуло мимолетное облегчение, и тот также безмолвно и с дикой скоростью закивал.

— Но, — внезапно продолжил свою речь Потёмкин, слегка нахмурившись, — если принять к сведению всё то, что вы, подлецы, замыслили против талантливого парня, меня всё это сильно огорчило. Мальчишка старается, из кожи вон лезет, а вы вот так запросто к нему убийц после победы засылаете. Забродила что-то ваша хвалённая дворянская гордость. Ох забродила! Некрасиво это, — скривился светлый князь.

— Выплачу… выплачу призовые в двукратном размере, ваша светлость… — запинаясь прохрипел панически Аркадий, выпучив глаза. — Пальцем не тронем, ваше высокопревосходительство.

— Вот, молодец! Можешь же, когда хочешь, — ухмыльнулся удовлетворенно советник, с кряхтением поднимаясь со стула и делая пару шагов в сторону выхода вместе с Решетниковым. Но затем старик остановился и медленно обернулся к двум испуганным изваяниям. — Надеюсь, что делать дальше вам и что делать с Маратушкой, объяснять не нужно?

— Всё… всё исполним, как и полагается, — кивнул отрывисто Грановский. — Не переживайте.

— Вот и молодцы, — подмигнул обоим светлый князь и, сделав несколько шагов к дверям, вместе с Решетниковым растворился в кромешной тьме.

Как бы то ни было, но аренарий «Ветвь» я покидал в приподнятом настроении. Ведь для меня всё складывалось как нельзя лучше. От этого кровавого пиршества я получил лишь массу удовольствия и несколько ценных наград. И сейчас, стоя на стоянке и вглядываясь в вечерний закат, я говорю не об этой посеребренной бутафории, а немного об ином.

Мне удалось каким-то чудом пробудиться как духовному воителю, что являлось самым жирным плюсом.

Завести несколько хороших, а главное нужных знакомств, для своего дальнейшего продвижения по статусной лестнице. К примеру, тот же Тулаев, который в скором времени будет мне обязан, потому как моя нынешняя идея будет связана с ним.

И самое главное, теперь я солидно богат. Призовые в размере четырех миллионов за звание андабата среди витязей и один миллион среди не ограненных. А если учесть еще и свои три миллиона, что поставили ребята на мою победу… В ближайшие дни, с учетом всего мне должны будут выплатить порядка семидесяти миллионов. И на часть этих денег у меня уже имеются планы.

Например, как покупка снаряжения мне и моим варталам. Да и другие личные нужды теперь проявились и их необходимо удовлетворить. К тому же не забывать о Лизе и Рите. Ведь здесь настолько близких людей у меня кроме них никого нет.

Что касательно угроз Ветвицкого и моей смерти, то это не более чем пустой звук. Как любит говорить Ваня: «Напугал ежа голой жопой». К тому же на многие мысли и размышления меня подтолкнули приглядывающие за мной жандармы. Да и если взять врасчет обе наши беседы с Решетниковым и парнями, то пух и перья полетят уже сегодня к ночи или завтрашнему утру. Ведь не зря он просил меня выиграть этот аренарий для слабаков. Теперь, скажем так, свою часть сделки я выполнил, и дело остаётся за ним. И так уж вышло, что в Мерраввине я вдоволь наобщался с дознавателями. Здесь тоже приходится, а действуют они сразу и без промедления. Что там, что здесь.

Да и два хитрожопых жандарма, которые прямо сейчас находятся неподалеку, навевают на особые мысли. Так что нападения можно покамест не боятся. Мой реанорский зад мне намылили знатно эти маги-убийцы, но в остальном всё прошло идеально.